Отношение церкви к войнам

Рыцарские идеалы, особую рыцарскую нравственность сформировала в основном именно Церковь, христианское учение. Правда, на это потребовалось немало времени.

Попытки обуздать дикие нравы жестоких времён христинская Церковь начала с защиты самых обездоленных, самых слабых. Церковные Соборы запрещали нападать на беззащитных крестьян-труженников, забирать скот, грабить купцов. Приходилось Церкви заботиться и о защите своих собственных служителях. Увы, они гибли в распрях, как и все остальные люди, а церковные богатства, собранные в монастырях и храмах, привлекали многие алчные взоры.

"Отныне никто не должен врываться в церковь, оскорблять монахов, хватать крестьян, грабить купцов, забирать скот",-гласило одно из церковных постановлени, называемое "Божьим миром". Тот, кто его нарушал, подлежал отлучению от Церкви.

Позже, окрепнув, Церковь стремилась если не прекратить феодальные усобицы, то хотя бы их ограничить. Для этого она призывала герцогов, графов, баронов воздерживаться от бесконечных распрей хотя бы во время поста и больших праздников, а также в определённые дни недели-субботу и воскресенье,-чтобы проводить их благочестиво.

Время, когда не применялось оружие называлось "Божьим перемирием". Но невозможно было совсем обойтись без войн, и на неизбежное зло у христианской Церкви постепенно вырабатывался опредлённый взгляд, ставший основой для рыцарской нравственности и рыцарских традиций. Так что здесь не лишне обстоятельнее познакомиться с некоторыми из теологических воззрений.

Христианские заповеди , как известно, полностью отвергали войну, убийство людей. Когда христианская цеЦерковь только-только начинала формироваться, многие из её "отцов" разделяли заповеди полностью. "Неужели можно жить мечом, говорил один из них, Тертуллиан, философ и писатель,-когда Господь возвестил, что от меча погибнет каждый, кто возьмётся за меч?".

Ему вторил блаженный Августин родоначальник христианской философии истории: "Кто может думать о войне и переносить её без глубокой скорби, тот воистину потерял всякое человеческое чувство".

Однако христианская вера стала государственной религией, и Церкви приходилось примирять свои взгляды с требованиями государственной власти. Она стала признавать войну; тот же блаженный Августин сформулировал примирение христианскихзаповедей с неизбежностью войн такими словами: "В чём грех войны? Неужели в том, что умирают люди, которые всё равно когда-нибудь умрут? Осуждать смерть, это трусость, а не набожность. Нет, страсть вредить, жестокость мщения, неукротимость и непримиримость духа, дикость в борьбе, похоть господства,-вот что по справедливости считается грехом в войнах".